— Так в чем проблемы? — удивился я. — Давай я эти два дня поработаю за твоих больных работниц.

— Что ты! Что ты! — не на шутку перепугалась Ритта. — Ты гражданин другой страны, и не имеешь права работать. Меня за это могут оштрафовать.

— Могут, — согласился я. — Но только если я работаю за плату. Если же я бесплатно помогаю своим родственникам, никто нас не оштрафует.

По приезду домой мы продолжили тему бесплатной помощи. Ритта даже позвонила знакомому адвокату и только тогда, удостоверившись, что закон мы не нарушаем, позволила себе расслабиться.

Долго мы не засиживались. Ведь в пять утра нам надо было уже выезжать на работу.

В небольшом одноэтажном здании было довольно прохладно.

Ритта открыла щиток начала включать печь и духовые шкафы. Переодевшись, я приступил к замешиванию теста. Не выспавшийся Армас, ворча, таскал мне то муку, то дрожжи. Когда я включил тестомешалку, Ритта уже сварила кофе. Втроем мы уселись за стол, и выпили по чашке крепкого напитка, причем без сахара. После такой дозы кофеина в глазах прояснело, и мы с Риттой начали готовить начинку для пирогов.

К семи часам в кафе появилась девушка-официантка. Она с любопытством уставилась на меня, но после отповеди Риты густо покраснела и в мою сторону старалась больше не смотреть.

Первыми посетителями, как обычно были дальнобойщики.

Два здоровенных шведа заказали кофе и по большому круассану. Они скромно уселись у уголке и о чем-то тихо говорили. Минут через пятнадцать, допив кофе, они подошли к Ритте, сидевшей за кассой, и попросили продать еще несколько круассанов с собой.

В общем, к десяти утра половина выпечки была раскуплена. А к кассе возникла небольшая очередь.

Пожилые финны, знакомые бабушки через одного спрашивали:

— Ритта, это, правда, что у тебя работает личный повар нашего президента?

Бабушка в ответ очередной раз повторяла, что никто у нее не работает, а внучатый племянник просто помогает ей в трудной ситуации. И он никакого отношения к президенту не имеет.

Все-таки терпение у финнов имеется, скандинавский, так сказать характер. Я бы, наверно, на ее месте давно начал бы всех посылать дальним маршрутом.

Вечером, когда мы закрыли кафе, Ритта сняла кассу и сообщила, что сегодняшний доход почти на сорок процентов больше, чем обычно получается в субботу.

— Алекс, не знаю, как ты это делаешь, но ты настоящий lumooja (чародей).

Я ведь наблюдала за тобой, ты все делаешь, как обычно, как мы все делаем. Но так вкусно все равно не получается.

Я тебе еще раз говорю, оставайся. У нас с Армасом есть деньги, мы поможем тебе открыть ресторан в Хельсинки, я даже не сомневаюсь, что он будет успешным. Сегодняшний день меня в этом убедил.

Глава 29

Воскресным вечером я ехал обратно в Хельсинки, все в том же автобусе. Но на этот раз уехать, спокойно не удалось.

На остановкенас с Риттой и Армасом встретил корреспондент местной финской газеты и сразу обрушил на наши головы десятки вопросов.

Чета Пеккарайнен несколько растерялась. Я же сообщив, что уже началась посадка, скрылся в автобусе. Корреспондент, слава богу, за мной не полез, а остался на остановке беседовать с родственниками.

— Ну, все я попал! — думалось мне, — пока в окно наблюдал эту картину. — Никодимов точно меня отправит домой, после того, как прочитает очередную статью о поваре-кудеснике.

Несмотря на все переживания, как только автобус тронулся, я сразу заснул.

Еще бы, эти два дня дались непросто. Отвык готовить на большое количество людей. Все же в посольстве было легче. А здесь в кафе на удивление было много посетителей. Особенно в выходные. Всю выпечку смели с прилавков еще до обеда. А во второй половине дня в зале появился невысокий, пожилой мужчина, увидев его, Ритта побледнела и понеслась ему навстречу.

Она перекинулась с ним парой слов, потом они вместе подошли ко мне.

— Алекс, познакомься, это Эйнар Лесонен, наш инспектор по охране труда. Он хочет с тобой поговорить.

Мысленно я ухмыльнулся.

— Мда, это не наши профсоюзы. Тут человек не поленился в воскресенье придти, чтобы все вопросы уточнить.

После того, как мы пожали друг другу руки, Лесонен сразу приступил к делу.

— Господин Красовский, насколько я в курсе, вы гражданин Советского Союза, поясните, пожалуйста, на каких основаниях вы работаете у Ритты Пеккарайнен?

Я состроил удивленное лицо и в свою очередь спросил:

— Господин Лесонен, а кто вам сказал, что я работаю у сестры моей бабушки? Я здесь у нее в гостях. А работаю я в посольстве своей страны, а в Йоэнсуу приехал в свои выходные дни.

Собеседник скептически глянул на меня.

— Насколько я знаю, вы вчера провели больше двенадцати часов в помещении кафе. Чем вы здесь занимались?

Я улыбнулся.

— Помогал осваивать бабушке новые виды выпечки и прочих блюд.

Инспектор, пока я распинался перед ним, строго смотрел в мою сторону, как бы ожидая признания в нарушении законов страны.

Ритта с удивлением смотрела на мое спокойное лицо. Сама она явно была на нервах.

Но Лесонен больше ни о чем меня спрашивать не стал. Повернувшись к бабушке, он негромко спросил:

— Ритта, я слышал, у тебя сегодня с утра продавались неплохие круассаны, они еще остались?

Через пятнадцать минут инспектор удалился с пакетом выпечки. Заплатил Лесонен за круассаны все последнего пенни. Причем Ритта приняла это, как должное.

— Да, это не у нас, — грустно посетовал я. — Санитарный врач жрет на шару, инспектора жрут на шару, а еще продуктов с собой им дай. Ну, как тут не воровать, а что начнется с началом перестройки, подумать страшно. Ментам дай, рэкетирам дай. А до нее осталось всего двенадцать лет. Мигом пролетят. Нет, Сашкец, пора думать, куда делать ноги от такого беспредела.

Так в который раз я начал думать, как с умом потратить лежавшие в тайнике деньги.

Самый лучший был бы вариант вывезти их в Финляндию и здесь обменять на марки. Вопрос состоял в том, как это сделать.

Я возвращался после отпуска в Финляндию. Моя Волга бесшумно подкатила к пограничному переходу. Около полосатого шлагбаума стояли пограничники с автоматами.

— Выходите из машины, — скомандовал один из них. Я вышел и, отойдя в сторону, встал на краю дороги.

Пограничник, криво улыбаясь, выдернул штык — нож из ножен, резким движением воткнул его в переднее колесо и багровея с усилием повел вниз делая широкий разрез.

Из разреза ворохом посыпались денежные купюры.

Я зажмурил от ужаса глаза, по спине побежали капельки пота.

Открыв глаза, увидел над собой сетку с лежащим в ней багажом. В салоне автобуса играла музыка, из кондиционера шел поток прохлады, но мне было жарко.

— Уфф! Приснится же ужастик, — с облегчением думал я, оглядываясь по сторонам. — Блин, во подсознание работает! Вроде бы мыслей о покупке машины не мелькало, а в голове уже план готов.

Больше до приезда в Хельсинки заснуть не удалось. Растревоженный неприятным сном, я снова и снова обдумывал сложившуюся ситуацию. Ну не оставлять же деньги лежать просто так, пока на них даже туалетную бумагу не купишь.

Может, действительно, так и поступить? Купить волжанку и на ней уехать в отпуск в Союз. Деньги найду, где спрятать, это не наркота, собаки не унюхают. Тем более что нынешние пограничники не чета будущим таможенникам. Нет у них еще того опыта, который нарабатывается годами.

Единственно, надо будет, как-то залегендировать деньги на покупку автомобиля.

Хотя об этом можно особо не беспокоиться. Родные и знакомые примут, как должное, что я смог купить в Финляндии подержанную машину. А для Никодимова тем более это не удивительно. Родственники помогли и все дела.

Решено, летом следующего года еду в отпуск на своей машине. Пальцы веером и вся родня в шоке.